Министерство образования и науки РФ
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение
высшего профессионального образования
Российский экономический университет имени Г.В. Плеханова
Московский приборостроительный техникум
и
Негосударственное Образовательное Учреждение
Экономико-Юридический Колледж (ТЕХНИКУМ)
Сборник, статей, посвящённых Славным Юбилеям России, написанных студентами и преподавателями, «Память сердца и разума»
Часть Первая «Всей жизнью причастные…»
Москва 2015г
Предисловие к сборнику «Память сердца и разума»
Как дерево с обрубленными корнями вскоре засыхает, так и лишённый духовных корней человек напоминает сухой, оторванный лист, гонимый по земле ветром. В одном из самых известных своих произведений А.С.Пушкин писал, что только в любви «к родному пепелищу» и к «отеческим гробам… залог величья человека, сомостояние его». Поэтому человек, упростивший жизнь до физиологического восприятия, незнающий нашего общего начала, подобен слепцу, движущемуся к пропасти; или напоминает известную притчу, когда четверо слепцов судили о слоне по одной из частей тела. А это не столько жалко и смешно, сколько опасно.
2015 год официально объявлен в России Годом Литературы, хотя, конечно, не может быть в России ни одного года без литературы.
Именно потому возникла сама идея сборника статей, написанных студентами и преподавателями к Славным Юбилеям России. Сборник состоит из нескольких разделов, о которых вкратце будет сказано далее. Но сразу нужно отметить, что все работы написаны студентами 2 курса двух учебных заведений - Московского приборостроительного техникума, Экономико-Юридического Колледжа (Техникума) и небольшая часть работ студентов других учебных заведений, а также самим преподавателем – составителя сборника.
Преподавателем – составителем данного сборника было предложено несколько тем, вернее, блоков тем, отражающих даты Славных Юбилеев России - а выбор темы был полностью делом студентов.
Отрадно, что есть студенты, чьи имена встречаются несколько раз в разных разделах.
Авторство и студентов, и преподавателя отражено в конце каждой работы, чтобы не поощрять гордыню и самомнение. Однако, кроме фамилии, имени, отчества и учебного заведения даётся перечень конкурсов и семинаров, в которых участвовал студент (или преподаватель) со своей работой. Это делается лишь для того, чтобы показать серьёзность темы и её актуальность в самом и высоком, и глубоком смысле этого слова (Великий А.А.Фет, сказал, что самым актуальным является вечное). Потому и формулировка любой темы предполагает углублённый анализ – и прежде всего отражение духовной реальности.
Итак, даже в годы официального атеизма Память олицетворяла собою идею Бессмертия!
И это прежде всего относилось к Бранной Славе Отечества, к героям – известным и неизвестным. Есть такие замечательные строки: «Это нужно не мёртвым – это нужно живым»! Нужно, чтобы оставаться людьми, не превратиться в «иванов, не помнящих родства», не стать шариковыми, для которых нет ничего святого ни на земле, ни «выше»! А теперь, уже более двадцати лет воцерковляясь, должны мы увидеть, ощутить, осознать всё сказанное с ещё большей ясностью. Тому учит нас и вся классическая русская литература.
А память очень-очень многогранна – это и память о героях Отечества, отдавших жизнь в бою, и память о русских писателях, всю жизнь несших нелёгкое служение, обращаясь к душе человека и донося, как написал в самом главном своём произведении А.С.Пушкин, Волю Творца.
Конечно, 2015 год прежде всего ознаменован Великой Датой – 70-летием Победы в войне против фашизма, несущего человеконенавистничество, смерть и разрушение. Как страшно, что не были извлечены из этой войны должные уроки! Никому, конечно, не надо объяснять, о чём идёт речь – это наша общая боль – и пусть постигнет палачей, предателей судьба Мазепы!
А ещё хочется, вспомнить великие слова Святого Иоанна Кронштадтского о единстве Подвига Воинского и Подвига Молитвенного, о Воззвании Митрополита Николая (Ярушевича) в первые дни Великой Отечественной войны, которые потом почти полностью повторит в своём воззвании Сталин. О том, что Патриаршество было возвращено в русскую жизнь в год Великой Сталинградской Битвы практически одновременно с погонами для военных. А ещё о том, что на войне атеистов нет. А ещё следует вспомнить, что на месте многих Великих Сражений Великой Отечественной войны ныне высятся храмы. Как всегда было у нас в старину!
И, конечно же, теме Бранной Славы посвящён первый и главный раздел сборника – и не только Великой Победе 1945 года, но и Бранной Славе русских воинов в целом – начиная с Древней Руси; потому что победу в Великой Отечественной войне следует рассматривать как продолжение Великих Воинских Традиций – и только такой подход будет правильным, чему учит история нашего Великого и Многострадального Отечества.
Дальнейшие разделы посвящены юбилеям великих писателей – конечно, их творчеству, рассмотрению известных всему миру и не столь известных произведений, как уже говорилось, с точки зрения духовно-нравственной. (Конкретные писатели и произведения указаны далее в разделах сборника)
А завершающий раздел можно назвать своего рода возвращением к истокам и неким «предупреждением» о том, что забывших свои корни, свои истоки постигает кара.
А потому неслучайно завершается сборник стихами, написанными студентами о сокрытой в глубине Руси Святости, которая не даст погибнуть Нашему Отечеству и нам, русским людям.
Думаю, что написание работ и участие студентов не только в составлении данного сборника, но и в различных конференциях, семинарах, конкурсах, связанных с русской культурой, является возможность лишний раз ощутить, осознать свою причастность Великой России и Святой Руси. Отрадно, что в сборнике есть работы и студентов – мусульман, через русскую словесность причастившихся русской истории и культуре.
Недаром говорили наши великие мыслители, что быть русским значит любить своё Отечество, верить в Россию и понимать, что «она – Дар Божий».
Вторая часть называется «Причастные», и посвящена поэтам – ветеранам Великой Отечественной войны
Составитель: преподаватель словесности первой категории Гайкова Нина Николаевна.
В оформлении помогал студент группы ИС – 2 -13 Московского приборостроительного техникума
Демичев Александр Вениаминович
Содержание.
Предисловие к сборнику …………………………………………………………………………… 1
Примерные темы для написания творческих работ к Славным юбилеям Отечества …… 3
Раздел Первый и главный «Бранная слава России» и Раздел Второй
к юбилею Б.Л.Пастернака …………………………………………………………… 5
Благословенное русское воинство. (Цикл из четырёх статей) – преподаватель словесности Гайкова Н.Н.
Часть Первая - и Главная: «Заступничество Воинства Небесного и причастность
вечности русских воинов».
Вступление ……………………………………………………………………………………………. 6
Глава первая «Священная война» ………………………………………………………………. 8
Глава вторая: «Духовная преемственность русского воинства» ………………………….. 11
Часть Вторая - самая драматическая «Белый полк» …………………………..……………. 17
Часть Третья - самая углублённо философская «Историческая
и Личная Причастность Бессмертию»
(На основе произведений А.А.Тарковского)
Предчувствиям не верю, и примет
Я не боюсь. Ни клеветы, ни яда
Я не бегу. На свете смерти нет:
Бессмертны все. Бессмертно всё. Не надо
Бояться смерти ни в семнадцать лет,
Ни в семьдесят. Есть только явь и свет,
Ни тьмы, ни смерти нет на этом свете.
Мы все уже на берегу морском,
И я из тех, кто выбирает сети,
Когда идет бессмертье косяком.
Так написал через двадцать лет после Великой Победы русский воин и замечательный поэт Арсений Александрович Тарковский. Перед нами первая часть прекрасного и в чём-то уникального трёхчастного цикла с неисчерпаемым по глубине названием «Жизнь. Жизнь…». Лет десять назад прозвучали эти строки в связи с сюжетом, посвящённом сыну поэта - великому режиссёру Андрею Арсеньевичу Тарковскому. Прозвучавшие за кадром военной хроники, навсегда связались они в сознании с Великой Отечественной войной.
Думаю, когда мы говорим о литературных произведениях, да и о произведениях искусства в целом, связанных с темой Бранной Славы Отечества, то следует понимать, что это не только изображение великих, судьбоносных сражений или воспоминания о них. Это – и всё многообразие произведений, созданных в годы великих испытаний. Да, видимо, это - и в целом творчество сражавшихся, смотревших в глаза смерти и после того переосмысливших суть земного бытия.
И А.А.Тарковский, очевидно, один из тех, кто прежде всех наводит на подобные мысли своими глубоко философскими в самом высшем толковании этого слова произведениями. А потому исследование его творчества - творчества ветерана войны будет происходить в очень непривычном для большинства ключе – и в чём-то даже отличаться от исследований в первой и второй частях данного цикла.
В первой части статьи мы уже говорили о том, как младший офицер Александр Зацепа прозрел и уверовал в последний день своего земного бытия. А.А.Тарковский же, по воспоминаниям сына, изначально был верующим, вопреки эпохе всеобщего безбожия, несмотря на посланные ему неимоверные духовные искушения. И потому настало время вплотную подойти к другим его произведениям.
Не надо быть слишком проницательным, чтобы увидеть в подчёркнутых строках Пасхальную Идею, предвосхищённую ещё пророком Исайей, - и даже вовсе не завуалированную: «Где, смерть, твое жало? Где, ад, твоя победа?»
В приведённом же стихотворении эта мысль даже не откровение, не прозрение, а мировоззрение, давно сложившееся, само собою разумеющееся. А значит, не надо «бежать ни клеветы, ни яда» и «бояться смерти». А в финале показан тоже практически не завуалированный образ апостолов, очевидно, и Андрея Первозванного, и Петра, которых увидел Спаситель, «проходя близ Моря Галилейского», и призвал. Потому-то в стихотворении и «все уже на берегу морском», и образ рыболовных сетей, и бессмертие, «идущее косяком», как рыба, в сети апостолов. А потом и души всех, последовавших за Христом.
Лирический герой, как и сам поэт, «пропускает» эти мысли через своё сердце и повествует от своего имени, что было свойственно создателям ветхозаветных псалмов. (Неслучайно Псалтирь занимает особое место в православном богослужении наравне с книгами Нового Завета).
И вот от библейских образов, которые, говоря стихами другого русского воина Б.Ш.Окуджавы, «у нас в крови, хоть этому не обучали», лирический герой А.А.Тарковского «переходит» к осмыслению именно «Личной Причастности Бессмертию», о которой говорится уже в самом названии:
Живите в доме - и не рухнет дом.
Я вызову любое из столетий,
Войду в него и дом построю в нем.
Вот почему со мною ваши дети
И жены ваши за одним столом,-
А стол один и прадеду и внуку:
Грядущее свершается сейчас,
И если я приподымаю руку,
Все пять лучей останутся у вас.
Я каждый день минувшего, как крепью,
Ключицами своими подпирал,
Измерил время землемерной цепью
И сквозь него прошел, как сквозь Урал.
Подчеркнутые слова, судя по всему, продолжая вековую традицию русской поэзии, отражают «Жизнь Будущего Века», - а ради неё что-то очень важное, судьбоносное, может быть, даже великое сражение «свершается сейчас».
Этими словами выражена главная мысль, которая далеко выходит за рамки и второй части – и даже всего произведения. Она проникает в самую суть лирического героя и неразрывными узами связывается для него с образом необъятной Матушки - России. (Именно последние строки второй части стихотворения, можно сказать, исторически и пространственно «конкретизируют» Образ Вечности).
А в завершающей части этот образ кажется ещё более конкретным и приближенным к жизни и самого лирического героя – русского воина, и к тысячам таких, как он.
Я век себе по росту подбирал.
Мы шли на юг, держали пыль над степью;
Бурьян чадил; кузнечик баловал,
Подковы трогал усом, и пророчил,
И гибелью грозил мне, как монах.
Судьбу свою к седлу я приторочил;
Я и сейчас в грядущих временах,
Как мальчик, привстаю на стременах.
Мне моего бессмертия довольно,
Чтоб кровь моя из века в век текла.
За верный угол ровного тепла
Я жизнью заплатил бы своевольно,
Когда б ее летучая игла
Меня, как нить, по свету не вела.
Конечно, «времена не выбирают – в них живут и умирают» - а потому, очевидно, поэт говорит о причастности всему происходящему, о готовности к жертвенному служению, как говорили до него и Н.С.Гумилёв, и А.А.Ахматова, и М.А.Волошин. Да и вообще, это - основа мышления истинно русского человека, даже можно сказать, воплощение «соборного» мышления, о чём писали наши великие религиозные мыслители. Я думаю, что образы стихотворения «Жизнь. Жизнь…» в чём-то сложнее, чем в произведениях вышеназванных поэтов, однако все великие поэты, да и простые люди, жертвенно служащие Отечеству и верующие в Жизнь Будущего Века, Причастны «свершающемуся» во имя «грядущего». И, наверное, это неисчерпаемое по глубине произведение А.А.Тарковского перекликается с размышлениями М.А.Волошина (о чём уже было сказано ранее) - прежде всего в цикле «Усобица» из книги «Неопалимая Купина», созданном за несколько десятилетий до написания приведённых строк А.А.Тарковского:
Я не сам ли выбрал час рожденья,
Век и царство, область и народ,
Чтоб пройти сквозь муки и крещенье
Совести, огня и вод?
(Стихотворение «Готовность»)
Лирический герой и М.А. Волошина, и А.А.Тарковского. а по сути сами поэты, говорят, что готовы вынести все посланные им испытания, принести в жертву свою земную жизнь во имя Грядущего - в изначальном, высшем смысле этого слова. (Именно Грядущего, а не абстрактных будущих поколений, как часто трактовало подобные мысли советское литературоведение, изъявшее свойственный русской литературе православный контекст). А об образе Жизни Будущего Века было уже немало сказано и в предыдущих частях.
Если ж дров в плавильной печи мало:
Господи! Вот плоть моя» -
взывает к Творцу готовый на высокое самопожертвование лирический герой М.А.Волошина в страшную годину лихолетья 20-х годов. Похожие мысли и чувства пронизывают также пророческое стихотворение «Молитва» А.А.Ахматовой (см. часть первую). Лирический же герой А.А.Тарковского, как уже говорилось, размышляет о бессмертии, очевидно, после пережитых сражений, после всех принесённых жертв. Оттого размышления эти не столь драматичны, но не менее ценны.
А теперь от глубоких размышлений о вечности и философских выводов «перейдём» к довольно обыденной, на первый взгляд, ситуации – перед читателем обыкновенный военный госпиталь, которых во времена сражений всегда было великое множество:
Все не спит палата госпитальная,
Радио не выключай - и только.
Тренькающая да беспечальная
Раненым пришлась по вкусу полька.
Наплевать, что ночь стоит за шторами,
Что повязка на культе промокла,
Дребезжащий репродуктор шпорами
Бьет без удержу в дверные стекла.
Наплевать на уговоры нянины,
Только б свет оставила в палате.
И ногой здоровой каждый раненый
Барабанит польку на кровати.
(Стихотворение «Полька»)
Совсем иной образ, иное настроение – и стихотворение создано в военном 1945году.
Какую роль играет в изображении бранной славы Отечества этот незатейливый и популярный в народе чешский танец? Речь же идёт о раненых солдатах. А танец, как выясняется, очень ярко показывает силу духа русских воинов. Произведение построено на совершенно потрясающей антитезе: «повязка на культе промокла» от крови и всё же «ногой здоровой каждый раненый барабанит польку на кровати». Думаю понятно, что всё изображённое скорее символично, чем реалистично. И полька - некое «средство», которое помогает понять, что не сломлен дух физически искалеченных солдат и офицеров - искалеченных в сражениях за освобождение Родной Земли и в боях за спасение братьев-славян от фашистского ига. Это – символ жизнеутверждающего начала. Такой народ победить нельзя! Он всё равно поднимется! (Невольно вспоминается созданная через много лет после Великой Победы песня, в которой «сказал солдат, что лежал без ног: «Мы с тобой, сестра, ещё станцуем»).
Но возвратимся к философским размышлениям русского воина Арсения Александровича Тарковского. Думаю, что апогеем размышлений об исторической и личной причастности Вечности в произведениях, созданных в годы великих сражений, вернее, в их завершении, можно назвать стихотворение «Книга травы»:
О нет, я не город с кремлем над рекой,
Я разве что герб городской.
Не герб городской, а звезда над щитком
На этом гербе городском.
Не гостья небесная в черни воды,
Я разве что имя звезды.
Не голос, не платье на том берегу,
Я только светиться могу.
Не луч световой у тебя за спиной,
Я — дом, разоренный войной.
Не дом на высоком валу крепостном,
Я — память о доме твоем.
Не друг твой, судьбою ниспосланный друг,
Я — выстрела дальнего звук.
В приморскую степь я тебя уведу,
На влажную землю паду,
И стану я книгой младенческих трав,
К родимому лону припав.
Наверное, нигде более не происходит такого полного «растворения» лирического героя в Вечном Мироздании. И название столь необычное! Откуда такое непривычное и удивительное словесное сочетание?! Наверное, всё-таки слово «Книга» в данном контексте ассоциируется с Книгой Священного Писания – Книгой Чисел, Книгой Притчей Соломоновых… И это мироощущение с предельной ясностью «открывается» в годы великих испытаний, когда проявляется в человеке всё самое главное. Вот тогда всё очень «логично». Только с точки зрения не логики формальной, а Высшей Мудрости Миропорядка!
И, думаю, что если не знать времени написания, непросто будет догадаться, что создаются эти строки посреди атак и рвущихся снарядов – пусть, даже, и не конкретно на поле брани, или вослед им. Итак, лирический герой становится и «гербом городским», и «именем звезды», и «домом, разорённым войной», – он принимает многочисленные образы мироздания от земли и до неба. И каждый раз всё более уничижая своё собственное значение рядом с Вечным Мирозданием и своей Отчизной. А потому строки эти, видимо, более всех вне времени и пространства. Может быть, только «выстрела дальнего звук» и «дом, разоренный войной» напоминают о сражениях Великой Отечественной войны – но только и войн в Наша Многострадальная Отчизна перенесла немало. И если в приведённых ранее произведениях присутствует хоть что-то отдалённо напоминающее «действие», то здесь перед нами только размышление, вернее, мироощущение лирического героя - и даже не о сути земного бытия вообще, а именно о предназначении его самого, о «роли», месте в этом огромном Вечном Мироздании и в своём Отечестве.
Также «растворяет» свою земную жизнь и лирический герой стихотворения с крайне не однозначным названием «Близость войны», созданного в том же 1945году. И, наверное, самый яркий образ, похожий на Райский сад, перед которым земная жизнь лишь «плакун-трава», символично предстаёт перед читателем в финале:
Кто может умереть — умрет,
Кто выживет — бессмертен будет,
Пойдет греметь из рода в род,
Его и правнук не осудит.
На предпоследнюю войну
Бок о бок с новыми друзьями
Пойдем в чужую сторону.
Да будет память близких с нами!
Счастливец, кто переживет
Друзей и подвиг свой военный,
Залечит раны и пойдет
В последний бой со всей Вселенной.
И слава будет не слова,
А свет для всех, но только проще,
А эта жизнь — плакун-трава
Пред той широкошумной рощей.
А теперь снова ненадолго обратимся к более ранним поэтам. Почти за четверть века до этого Н.С.Гумилёв в год своей мученической кончины создал образ Рая, где «у деревьев синие листья», где «всюду вольные звонкие воды» и где «блуждают золотые дымы в синих, синих вечерних кущах иль, как радостные пилигримы, навещают еще живущих» в произведении «На далекой звезде Венере...».
Н.С.Гумилёв, как писали и Е.Н.Трубецкой, и П.А.Флоренский об иконе, «земными красками» изображает Царство Небесное на всём «пространстве» стихотворения и отражает мечту о мире, где «нету слов обидных иль властных» и, наконец, «нету смерти терпкой и душной». (Конечно, это произведение намного сложнее, но в пространстве данной статьи углубляться в него более нет смысла, чтобы не уйти от главной темы). А у А.А.Тарковского этот достаточно «земной» образ «широкошумной рощи», символизирующей Жизнь Вечную, и в тоже время образ света, который «светит» практически во всех приведённых в статье произведениях, появляются, как уже говорилось, в финале и «венчают» размышление о сути бытия, что зримо не присутствует у Н.С.Гумилёва. Кроме того, образы, созданные А.А.Тарковским, в контексте хорошо известных всем исторических событий не имеют столь трагических ассоциаций. Но главное в обоих произведениях – это Образ Вечной Жизни, побеждающей смерть!
А к творчеству более ранних поэтов мы обращаемся для того, чтобы яснее ощутить неразрушимую связь, неразрывную «нить», как писал сам А.А.Тарковский, времён, поколений, образов и мыслей.
И в связи с этим очевидно, что знаменитый цикл «Жизнь. Жизнь…», с которого начинается данная статья, через 20 лет во многом продолжает «начатое» и в стихотворении «Близость войны», и в «Книге травы». Продолжает мысли о связи времён и поколений «из рода в род» и, конечно, о Бессмертии, о Свете, побеждающем тьму, что, как можно было не раз увидеть, столь присуще А.А.Тарковскому. Да и прекрасное сочетание слов «из рода в род» взято из молитвы по усопшим. ( О чём уже упоминалось в первой части статьи)
Как уже было сказано, создаётся «Близость войны», как и «Книга травы», и «Полька», в победном 1945году. И вот в связи с этим невольно вспоминаются, как это ни удивительно, слова истинно русского, истинно православного мыслителя - князя Е.Н. Трубецкого и его знаменитые «Три очерка о русской иконе», написанные почти на 30 лет ранее. И дело здесь не только в образе Вечной Жизни, Царства Небесного, что совершенно естественно и о чём не раз уже говорилось. Исследуя икону, Е.Н.Трубецкой говорит о том, что чаще всего великие произведения создаются не «внутри» трагедии, а после того, как она пережита, выстрадана. И, судя по сему, относится эта мысль не только к иконографии, но и ко всем великим произведениям искусства в целом. И, ещё думаю, совершенно очевидно, что приведённые в статье произведения А.А.Тарковского – яркое тому свидетельство.
И вот в годы военные - годы великих испытаний размышляет лирический герой воина Арсения и о предназначении Слова. Слова в высшем его понимании:
Слово только оболочка,
Пленка, звук пустой, но в нем
Бьется розовая точка,
Странным светится огнем,
Бьется жилка, вьется живчик,
А тебе и дела нет,
Что в сорочке твой счастливчик
Появляется на свет.
Власть от века есть у слова,
И уж если ты поэт
И когда пути другого
У тебя на свете нет,
Не описывай заране
Ни сражений, ни любви,
Опасайся предсказаний,
Смерти лучше не зови!
Слово только оболочка,
Пленка жребиев людских,
На тебя любая строчка
Точит нож в стихах твоих
При чтении стихотворения «Слово» А.А.Тарковского тоже невольно вспоминаются написанные ранее произведения. И о том, как «точно розовое пламя, Слово проплывало в вышине» в одноимённом произведении Н.С.Гумилёва и его же предупреждение, даже, пророчество о том, что «дурно пахнут мёртвые слова» - т.е. слова, утратившие Божественное Начало в «скудных пределах естества», а потому потерявшие всякий смысл и ответственность.
И клятва, данная перед лицом смерти от имени русского народа А.А.Ахматовой в неимоверно тяжёлом 1942 в хорошо известно всем стихотворение «Мужество»: «И мы сохраним тебя, русская речь, великое русское слово».
Потому что если не сохраним – значит, перестанем существовать, «быть» как народ!
И крик души О.Э. Мандельштама в страшные 30-е годы:
Сохрани мою речь навсегда за привкус несчастья и дыма,
За смолу кругового терпенья, за совестный деготь труда...
Такими словами можно обращаться только к Творцу, обещая перенести все посланные испытания и, если нужно, расстаться со своей земной жизнью. И поэт вместе со своим лирическим героем «обращается» в стихотворение «Сохрани мою речь».
А восходит этот вечный образ Слова, конечно, к пушкинскому «Пророку» - к мысли о том, что поэт должен исполниться Воли Божией и до конца выполнять своё предназначение. Не забывали об этом великие поэты и в страшную годину смерти и разрушений.
А теперь после небольшого экскурса снова возвратимся к стихам А.А.Тарковского и вспомним ещё раз, что глубоко философские стихи его: и «Слово», и «Книга травы» созданы в годы кровопролитных сражений. А ещё о том, что во время великих сражений наиболее остро ощущается смысл земного бытия и Вечности.
И я ниоткуда
Пришел расколоть
Единое чудо
На душу и плоть,
Державу природы
Я должен рассечь
На песню и воды,
На сушу и речь
И, хлеба земного
Отведав, прийти
В свечении слова
К началу пути.
Я сын твой, отрада
Твоя, Авраам,
И жертвы не надо
Моим временам,
А сколько мне в чаше
Обид и труда...
И после сладчайшей
Из чаш - никуда?
Совершенно очевидно, что мысли этого очень непростого произведения во многом перекликаются и со «Словом», и с «Книгой травы», и с «Близостью войны».
И Словом, которое было, «светилось» в начале бытия, в «начале пути» любого человека и всего мироздания. И образом Вечности, которой мы причастны со времён Праотца Авраама и к которой мы возвращаемся, «хлеба земного отведав». И мыслью о причастности общему бытию и о предназначении каждого, выраженной через образ чаши. Многочисленные же контекстуальные антонимы и риторический вопрос в финале отражают, скорее всего, поиск смысла бытия, который в данном произведении гораздо мучительнее, чем в вышеуказанных. Но нельзя не увидеть во всех произведениях, как уже говорилось, общий смысл, общий глубоко философский «настрой».
Чувством причастности Вечному Мирозданию, «растворением» в нём проникнуто и это - одно из лучших, любимых произведений поэта:
И это снилось мне, и это снится мне,
И это мне еще когда-нибудь приснится,
И повторится все, и все довоплотится,
И вам приснится все, что видел я во сне.
Там, в стороне от нас, от мира в стороне
Волна идет вослед волне о берег биться,
А на волне звезда, и человек, и птица,
И явь, и сны, и смерть — волна вослед волне.
Не надо мне числа: я был, и есмь, и буду,
Жизнь — чудо из чудес, и на колени чуду
Один, как сирота, я сам себя кладу,
Один, среди зеркал — в ограде отражений
Морей и городов, лучащихся в чаду.
И мать в слезах берет ребенка на колени.
Всё стихотворение проникнуто, «пронизано» мыслью о неразрывной связи всего и всех в нашем общем мироздании – и потому всё произведение воспринимается как некое единое целое - когда из личного ощущения причастности «вырастает» мысль о Всеобщем Бессмертии! И первое лицо отнюдь не обособление, а именно причастность миллионам таких же «песчинок» мироздания. Не нивелирование, а именно причастность – и временная и пространственная. Оттого, что всё «довоплотится» в другом и других - в грядущем. Оттого, что земное время и пространство вдруг, а может быть, и не вдруг, однажды утрачивают своё значение пред Вечным! И Вечность сначала «от мира в стороне», а потом лирический герой «кладёт ей себя на колени» - т.е. происходит соединение. Вопреки общепринятым традициям, главная мысль – главный вывод, судя по всему, не в начале, не в конце, а в середине произведения: «Не надо мне числа: я был, и есмь, и буду...»! И такое мировоззрение, такое мироощущение глубоко выстрадано! Оно становится «результатом» упорного духовного труда. Возможно, даже, более сложного и мучительного, чем в «Книге травы» или «Близости войны» (Думаю, в общем контексте данной статьи нет необходимости более погружаться в это поистине неисчерпаемое по глубине произведение «И это снилось мне…» Задача всё-таки в несколько ином).
Итак, поиск смысла земного бытия, библейские образы, в разной степени завуалированные, но всё же достаточно хорошо различимые, победа над смертью - всё это столь присуще многим произведениям ветерана Великой Отечественной войны – А.А.Тарковского, несмотря на время официального атеизма. О том, что душа противится небытию, говорилось и в двух предыдущих статьях – и в комментариях эта мысль не нуждается. Речь идёт немного о другом – и мы подходим к одному из главных выводов: именно в годы самых тяжёлых испытаний у человека, не раз смотревшего в глаза смерти, возникают столь глубокие философские мысли образы. И из произведений времён военных: «Книги травы», «Близости войны», «Слова» - «переходят» в написанное более, чем через 20 лет, «И я ниоткуда пришёл расколоть» и в созданное почти через 30 лет, после просмотра созданного его сыном фильма «Зеркало», «И это снилось мне...». И становятся в чём-то сложнее.
А созданный в 1965г. цикл «Жизнь. Жизнь…», с которого начата статья, воспринимается во многом как некий вывод - вывод воина, защищавшего своё Отечество и в смертном бою осознавшим, что «есть только явь и свет, ни тьмы, ни смерти нет на этом свете».
И, вот теперь, приближаясь к финалу, хочу обратиться к произведениям, в которых наиболее ярко отражена мысль о том, что причастность Вечности неотделима от осознания себя в неразрывной связи со Своим Отечеством, с его историей, и, конечно, с Бранной Славой. И примером того служат многие произведения А.А.Тарковского, тоже созданные в годы военного лихолетья.
Кони ржут за Сулою...
Русь моя, Россия, дом, земля и матерь!
Ты для новобрачного — свадебная скатерть,
Для младенца — колыбель, для юного — хмель,
Для скитальца — посох, пристань и постель,
Для пахаря — поле, для рыбаря — море,
Для друга — надежда, для недруга — горе,
Для кормщика — парус, для воина — меч,
Для книжника — книга, для пророка — речь,
Для молотобойца — молот и сила,
Для живых — отцовский кров, для мертвых — могила.
Для сердца сыновьего — негасимый свет.
Нет тебя прекрасней и желанней нет.
Разве даром уголь твоего глагола
Рдяным жаром вспыхнул под пятой монгола?
Разве горький Игорь, смертью смерть поправ,
Твой не красил кровью бебряный рукав?
Разве киноварный плащ с плеча Рублева
На ветру широком не полощет снова?
Как — душе дыханье, руке — рукоять.
Хоть бы в пропасть кинуться — тебя отстоять.
Произведение начинается с эпиграфа из «Слова о полку Игореве…» - и вот проходит перед читателем вся наша славная и многострадальная история. Как будто появляются из глубины веков воины в латах, как будто проносится перед нами русская конница. Об образе всадника речь шла уже ранее – и в данном случае это - наш русский эпос, наша воинская повесть, наша боговдохновенная древнерусская литература, которой нет в мире равных. Как будто через века звучит возглас русских воинов:
За Русскую